«Людям говорили, возьмите с собой только необходимые вещи на первые пару дней. Эвакуация будет длится недолго, а оказалось она — навсегда...»
26 апреля 1986 года — день, который в России, да и во всем мире никогда не забудут. Чернобыльская катастрофа стала крупнейшей за всю историю ядерной энергетики, как по количеству погибших и пострадавших от её последствий людей, так и по экономическому ущербу.
С первых дней после взрыва на АЭС начались мероприятия по ликвидации последствий катастрофы, активная фаза которых продолжалась несколько месяцев, а фактически длилась вплоть до 1994 года. За это время в работах по ликвидации приняли участие свыше 600 000 человек. Среди них был и Эдуард Николаевич Бабаев, ведущий специалист отдела противопожарной службы ГОКУ «УЗНЧС и ПБ Новгородской области».
В нашем интервью Эдуард Николаевич поделился воспоминаниями о работе в Чернобыле.
Эдуард Николаевич, как так получилось, что вы оказались в числе ликвидаторов?
С 1986 по 1988 год я служил во внутренних войсках под Львовом. Когда узнал, что случилась такая авария, попросил в штабе, чтобы меня направили служить туда, в Чернобыль. Я приехал в 1988 году и проработал там пять месяцев.
В чем заключалась ваша работа?
Мы охраняли территорию. Вокруг станции была 30-километровая зона - зона отчуждения. Там находились деревни, город Припять... У людей там осталось имущество и мы охраняли эту территорию от мародеров. Непосредственно на ликвидации аварии, на станции — я не был. Этим занимались другие специалисты - химики, строители, вертолетчики, в том числе.
Ваши воспоминания о том, как все выглядело, какая вокруг была обстановка?
Представляете — деревня, где недавно жили люди, там скот еще остался.. Там следы людей, в дома заходишь, там фотографии, все на месте. И внезапно люди исчезли, как будто какой-то злой волшебник взял и изъял их из привычной, повседневной среды. Людям говорили, возьмите с собой только необходимые вещи на первые пару дней, документы. Эвакуация будет длится недолго, а оказалось она — навсегда. До сих пор — это зона отчуждения, там люди не живут.
Там такой остаточный фон радиации, что не возможно находится. Человек сразу чувствует себя плохо, начинает голова болеть, ну и последствия разные...
Во время работы ощущали ли вы на себе воздействие радиации? Были ли последствия?
Меня спасло то, что я был там зимой. Остаточная радиация — она поднимается с пылью. А зимой пыли нет. Поэтому относительно было безопасно.
У нас работали химики-дозиметристы, они проверяли территорию, измеряли где большая доза радиации, а где минимальная. По участкам с минимальной дозой радиации были проложены тропы, по которым мы и ходили. Шаг влево, шаг вправо за пределы тропы — начинает голова болеть. Воздействие радиации чувствуется, она невидима, но кажется, как будто что-то давит на тебя, прессует.
Наш батальон находился за пределами деревни. В караул мы выезжали на неделю, на две. Охраняли территорию, нам привозили туда чистую еду. Потом нас сменяли и заступал другой караул.
Насколько близко вы были к эпицентру катастрофы?
В пределах 30-километровой зоны. У нас, к сожалению, не было ни карт, ни спутников... Отчасти наугад определяли территорию.
Спустя время, доводилось ли вам еще раз бывать в зоне отчуждения?
Я хотел туда поехать, но не сложилось.
